Парк-усадьба "Максимова дача"

После ухода врангелевцев, в 1920 году, усадьба была безжалостно разграблена. По свидетельству современников, с приходом красных с 1920 по 1921 год на Максимовой даче проводились массовые растрелы белогвардейцев и жителей Севастополя.

Смерть витала над Максимовой дачей страшным покрывалом. И ни одна братская могила этих лет сегодня не обнаружена. В советское время на эту тему был наложен запрет.

Севастопольские поисковики рассказывали, что, раскапывая территорию, прилегающую к въезду на усадьбу и в парк со стороны Лабораторной балки, они обнаружили множество костей, обручальные кольца, медали "300-летия дома Романовых", знаки отличия и награды. Сейчас в этом месте находится садово-огороднический кооператив.

15 ноября 1995 года недалеко от Максимовой дачи было освящено место возведения будущего памятного знака памяти всех казненных в те годы. Мероприятие было проведено в рамках Недели памяти, посвященной 75-летию окончания Гражданской войны. На месте будущего монумента была залита бетонная площадка и поставлен камень с прикрепленной к нему табличкой. Проект разработала группа специалистов под руководством архитектора Г. Григорьянца. Памятный знак была задуман в виде величественного креста, стоящего рядом с двумя плитами — красной и белой, как символ примирения в граждском противостоянии 1918-1920 годов. Писатель Геннадий Черкашин взволнованно и проникновенно тогда сказал: "Они пали на этой земле, любя Россию, в братоубийственной гражданской войне".

И... на этом все кончилось. Пройдет 10 лет — и территория, где поставили камень, превратится в свалку мусора и костей животных, а табличку придется снять, из-за реальной опасности ее утраты.

В первые советские годы на территории Максимовой дачи находилась колония беспризорников. Она просуществовала совсем недолго, но, по свидетельству современников, урон зеленым насаждениями парка дачи был нанесен серьезный. В 1927 году городской исполком принял решение о передаче Максимомовй дачи от ГПУ Местхозу.

Власти Севастополя предполагали высокую рентабельностью Максимовой дачи, поэтому неизменно отказывали в аренде различным претендентам, считая, что можно приобрести значительную выгоду для города от угодий на усадьбе. На практике же никаких восстановительных работ на ее территории не велось.

Максимова дача интересовала руководство города и с точки зрения разработки в ее районе строительного материала — камня.

Необходимость дальнейшего вложения денег в хутор (бывшая дача Максимова) Карагач за №539 (хутор Лукомского проходил под №538) у властей Севастополя не вызывала никаких сомнений. Поэтому в 1929 года на даче была создана сельхозкоммуна "Безбожник".

Самих коммунаров было около 150 человек. Они были привезены из деревень Тверской губернии и других мест, где после Гражданской войны им не нашлось места. Это были молодые люди, полные жизни, веры и энергии. Они возделывали виноград, делали вино, выращивали овощи, фрукты и продавали их на рынках города. Оптовые покупатели приезжали на Максимову дачу лично или присылали своих доверенных. Кроме того, продукция по льготным расценкам поступала на предприятия города. Это экономило денежные средства городского бюджета, которые необходимо было выделять для закупки продовольствия в других регионах страны и Крыма.

Но скоро тихое счастье прекратилось. Никто из коммунаров не согласился вступить в колхоз, поэтому коммуна была распущена, а ее члены разъехались.

В 1935-1937 годах на территории Максимовой дачи, во внутреннем дворе усадьбы, построено здание санатория кораблестроителей в стиле конструктивизма. Сбылась мечта Алексея Андреевича. С трудом созданный парковый ансамбль стал местом отдыха рабочих и служащих Севастополя. И не только — на дачу Максимова ехали с разных концов необъятного Советского Союза.

К 1939 году усадьба превратилась в некое "удельное княжество". Фрукты, овощи, молоко, мясо, хлеб, куриные яйца, вина — все производилось на месте. Именно такая идея и закладывалась А.А. Максимовым. Урожаи полностью покрывали потребности не только постоянных жителей усадьбы, но и значительной части отдыхающих санатория. Причем севастопольцам приехать в санаторий было довольно сложно. Спрос на Максимову дачу до войны был велик, и местные жители попадали на нее для "организованного отдыха" чаще всего зимой.

В 1949 году вышла обширная монография А.С. Колесникова "Архитектура парков Кавказа и Крыма". Она была подготовлена в конце 30-х годов и включала в себя описание известных парков Южного берега полуострова: Ливадийского, Воронцовского дворцов, Форосского и других. Среди таких известных на весь мир парков оказалась и Максимова дача.

Это был маленький, милый, ухоженный мир, где душа и тело отдыхали от мирской суеты. Благоухание цветущих роз, жужжание пчел, запах чистой родниковой воды и деревьев, таинственная прохлада гротов, радующая глаз красота талантливо спланированного парка и уют балки, "французские поляны", перемежающиеся с редкими экзотическими растениями, нигде в окрестностях Севастополя не произраставшими, как и многое другое, делали человека добрее и отзывчивее.

На лужайках Максимовой дачи — настоящее раздолье для детей. Май 2011 года

Все это заставляло задуматься и над хрупкостью сказочного мира этого уголка. Он создан был человеком, который любил, верил и работал для добра. И вот теперь его труд оказался востребован соотечественниками, правда, уже совсем другой страны, так изменившейся за последние десятилетия Родины.

Военные годы. Максимову дачу ждало тяжелое и трагическое испытание. Война ворвалась в этот спокойный, умиротворенный оазис земной красоты жестоко и беспощадно. И усадьба надела военную форму.

Предполагая серьезные бои за Севастополь, командующий Черноморским флотом и Севастопольским оборонительным районом (СОР) вице-адмирал Ф.С. Октябрьский и член Военного совета Н.М. Кулаков перевезли семьи на Максимову дачу. Так они недолго жили в летнем домике, а затем эвакуировались на Кавказ.

Максимова дача в конце 1941 — начале 1942 года находилась в зоне тылового рубежа СОР. В сентябре 1941 года на ее территории приступил к работе военно-морской госпиталь 2-го разряда.

К началу второго наступления немецко-румынских войск на Севастополь (17.12.1941—01.01.1942) в районе Максимовой дачи были размещены два 130-миллиметровых орудия крейсера "Червона Украина" №116/706. Командовал ими старший лейтенант П.И. Мельников.

Жители Максимовой дачи с интересом и настороженностью наблюдали, как в непосредственной близости от усадьбы устанавливались мощные морские орудия. Люди понимали, что если немцы прорвутся в город, то в окрестностях Хомутовой балки развернутся жестокие бои.

В конце 1941 года в усадьбе расположились редакция и типография газеты Приморской армии "За Родину". В одном из помещений дома Максимова действовал пункт круглосуточного приема сообщений Совинформбюро.

Как и следовало ожидать, соседство с Максимовой дачей морских батарей стало причиной нанесения по району Хомутовой балки бомбовых ударов. Они причинили парку и усадьбе большие повреждения. До сих пор видны следы воронок от бомб. Но, несмотря на участившиеся в мае 1942 года бомбежки Севастополя (а они проходили почти каждый день), помещения дома Максимова и здание бывшего санатория постоянно занимали госпитали и медсанбаты Черноморского флота.

Под конец обороны Севастополя Максимова дача находилась во втором секторе СОР, который имел линию фронта 12 километров. Жители Максимовой дачи со страхом прислушивались к канонаде, которая громыхала целые сутки. Бомбежки и артобстрелы стали беспрерывными. Раненые, медицинский персонал вынуждены были постоянно находиться в штольне и в нехитрых бомбоубежищах парка. Во время одного из налетов немецкой авиации бомба угодила точно в свод центрального грота. Рухнувший потолок завалил несколько человек и выход из грота.

А бомбы и снаряды все падали и падали в парк, на дом, в Хомутову балку. Прямым попаданием полностью разрушен Арабский домик, сгорел летний, были сильно повреждены или уничтожены почти все открытые гроты. Водная гладь бассейнов парка отражала марево от объятого огнем дома Максимова. Горело все, что могло гореть. Урочище было наполнено едким, прогорклым дымом.

29 июня немцы захватили Максимову дачу. На следующий день по приказу немецкого командования ее жители, прятавшиеся в штольне напротив корпуса бывшего санатория, покинули ее и построились во внутреннем дворе усадьбы. Немцы разделили их на две группы. Женщин с детьми отвели в сторону, а мужчин заставили собирать в парке убитых и хоронить в братской могиле. Летняя жара торопила. Смрад распространялся по урочищу, причиняя огромные физические и душевные страдания людям.

Первый месяц оккупации жители усадьбы были заняты, главным образом, на очистке ее территории. Работали бесплатно, жили за счет старых запасов продовольствия.

На протяжении всей оккупации Максимову дачу сильно выручал огород. Половину урожая немцы забирали, оставшуюся часть разрешалось использовать на свое усмотрение. Жители дачи часто хитрили, преуменьшая "немецкую долю", а себе оставляли большую часть урожая. Но огород не мог покрыть полностью все потребности жителей усадьбы. За продовольствием приходилась ходить даже в южные регионы Украины.

В оккупации, образно говоря, Максимова дача оставалась "государством в государстве". Воинские части долго ее не занимали. Они уходили, и дача, ее жители оставались предоставленными сами себе.

В Хомутовой балке, на территории парка Максимовой дачи, находится братская могила более чем 200 советских солдат и офицеров, умерших от ран в лечебных учреждениях Черноморского флота, базировавшихся на усадьбе.

Братская могила воинов ВОВ. Максимова дача

Братская могила была найдена случайно. В начале 80-х годов в урочище копали траншею для укладки канализации. В балке обнаружили множество человеческих костей. Поначалу этому не придали особого значения. Останки людей в военной форме лежали на небольшой глубине и были присыпаны слоем земли всего около 20 сантиметров. Ковш бульдозера далеко их разнес. Бывало, что человеческие кости использовались как топливо для кострищ. Но скоро приехали представители военкомата. Под их присмотром останки людей были собраны и захоронены в братской могиле. Сегодня она отмечена мемориальными плитами с указанием фамилий погребенных военослужащих. К сожалению, периодические аварии канализации рядом с захоронением приводят к тому, что прилегающее к нему пространство превращается в дурно пахнущее, грязное болото.

Сегодня никто не может сказать, сколько безымянных могил солдат и командиров разбросано по урочищу. После второй обороны Севастополя Максимова дача стала настоящим некрополем. В ее земле покоятся останки жертв красного террора Гражданской войны и павших за эту многострадальную землю в период Великой Отечественной. Это уникальное место, где волею судеб Отечества пересеклись одни из самых трагических страниц нашей непростой истории.

Послевоенный период. После войны Максимова дача долго была заброшенной. На ней разместился Фиолентовский медицинский склад, была введена охранная зона. В конце 70-х годов на его базе сформировали медицинский отряд, находившийся в подчинении военно-морского госпиталя 1472 им. Пирогова Краснознаменного Черноморского флота.

В 1952 году Максимову дачу посетила одна из дочерей Максимова. Она приехала из Франции. Вряд ли состояние парка и усадьбы вызвали у нее восторг. К полуразрушенным гротам предприимчивые местные жители постепенно пристраивали уродливые лачуги. По окрестностям дачи бродила вездесущая севастопольская детвора, разыскивая оружие и припрятанные сокровища "графа" Максимова.

На склонах балки зияли воронки, почти все здания были разрушены. Все здесь напоминало о недавней войне.

Постепенно парк терял красоту. Начался обратный отсчет в жизни Максимовой дачи. От ее былого великолепия до забвения во второй половине XX века. Специалисты сравнивали парковый ансамбль, созданный А.А. Максимовым, с красотой Софийского парка в Умани, Воронцовского в Алупке, Стрыйского на Львовщине, с парком болгарской царицы в Балчике...

В 1957 году в Севастополе появилась группа энтузиастов, ставших инициаторами возрождения Максимовой дачи. Они предложили создать на территории усадьбы Севастопольский ботанический сад или дендрарий. Но городской отдел архитектуры эту инициативу встретил без оптимизма.

В 1959 году усадьба с посадками на 43 гектарах земли передана лесхоззагу. На его территории находился домик лесника — кордон Балаклавского лесничества. В течение последующих двух лет руководством лесхоззага были предприняты попытки частичного восстановления парка. На площади в 42 гектара были заложены молодые насаждения, но местные жители, облюбовав Максимову дачу для выпаса скота, успешно уничтожили все труды.

В 1963 году лесхоззаг поднял 5 гектаров плантажа для закладки парка. Сделано это было по всем агротехническим правилам. Правда, скоро выяснилось, что это место запланировано под строительство школы, и работы прекратились.

Тем временем общественность Севастополя обращала внимание властей города на необходимость восстановления Максимовой дачи. Помощь в этом деле энтузиастам оказывало городское общество охраны природы. Была создана инициативная группа по выявлению редких пород деревьев, кустарников и растений Севастополя с последующей их паспортизацией. Особое внимание уделялось Максимовой даче. За год работы на ее территории было обнаружено около 80 видов и разновидностей деревьев, 150 кустарников, относящихся не только к крымской флоре, но и экзотов.

В 1962 году на конференции общества охраны природы экскурсовод А. Машкин предложил создать на Максимовой даче постоянную бригаду под руководством опытного садовника. Однако эта инициатива не была поддержана. Даже настойчивое требование к властям города известного паркостроителя профессора А.С. Паламарчука срочно создать на Максимовой даче загородную зону отдыха ни на что не повлияло.

"Максимова дача, — убежденно писал профессор Паламарчук, — это уникальный, единственный в своем роде парк на Украине. Очень жаль, что он находится в таком плохом состоянии. Парк нужен народу не только для отдыха, но и для науки, как памятник архитектуры".

Пока в кабинетах городских чиновников искали выход из ситуации, территорию парка активно, но незаконно осваивали предприимчивые местные жители.

Известный севастопольский краевед Е.В. Веникеев (1937-1994) в статье "Парк "Максимова дача" с горечью заметил:

"Парк заброшен, зарос подлеском, кустарником. В чем причина его печального состояния? Конечно, это место очень пострадало в военные годы. Но ведь с 1944 года, когда отсюда ушла война, никто и пальцем не ударил для его восстановления... толпы отдыхающих весной и летом наполняют парк, оставляя кучи мусора и следы костров. Расположенный рядом соковый завод отравляет территорию сточными водами. Такое отношение... ПРЕСТУПНО".

Евгений Витальевич Веникеев, человек неравнодушный, болезненно переживавший состояние усадьбы, не раз напоминал севастопольским властям о гибнущей жемчужине города. И не просто напоминал, но и действовал.

При непосредственном участии Веникеева, как главного инженера проекта, в 1975 году Севастопольским филиалом КрымНИИпроекта разработан план детальной планировки зоны отдыха на Максимовой даче. Проект предусматривал реставрацию всех сооружений усадьбы, малых архитектурных сооружений парка, строительство дополнительных объектов сервиса на площади почти 113 гектаров.

После окончания войны это был первый серьезный шаг к возрождению былого великолепия Максимовой дачи. Но на реализацию проекта не оказалось денег. Он был успешно похоронен под грузом других городских проблем, которые никогда не кончаются.

На протяжении последующих десятилетий усадьба и парк продолжали разрушаться временем и безграмотным недальновидным хозяйствованием наших соотечественников, руководителей города.

Использование архитектурного комплекса Максимовой дачи военно-морским госпиталем Черноморского флота, как и Севастопольским соковым заводом, помещений, принадлежавших в прошлом предприятию Максимова, сильно исказило исторический облик усадьбы. Построены здания, которые своим внешним видом нарушили эстетику паркового ансамбля. Оказались разорваны композиционно-визуальные связи архитектурного комплекса и парка.

Руины Максимовой дачи. Май 2011 года

Многие помещения дома были перестроены, а некоторые стены разобраны местными жителями для дачных домиков. Большое опасение вызывает состояние искусственных бассейнов парка. Из-за нарушения целостности водоводов их пропускная способность резко снижена. Это обстоятельство привело к нерегулируемому сбросу водного потока вниз по Хомутовой балке, что стало причиной заболачивания центральной части комплекса. Водоемы сильно замусорены. Из них много лет продолжается неконтролируемый отбор воды одним из садово-огороднических кооперативов.

Уничтожены все фонтаны, а система подачи воды к оставшимся двум (подземный и "поющий" фонтаны) давно бездействует.

Разрушены все мостики через ручей, протекающий по балке, и его каменная отбортовка. Периодический сброс отходов сокового завода и канализационных вод превратили в прошлом чистый, наполненный родниковой водой поток в почти пересохшую дурно пахнущую грязную канаву, через которую сегодня можно легко перешагнуть.

В середине 80-х годов прошлого столетия состояние Максимовой дачи привлекло наконец внимание властей города. Решением Севастопольского исполкома горсовета от 17 июня 1985 года №10/461 она объявлена памятником архитектуры местного значения. Однако это никак не повлияло на дальнейшую судьбу усадьбы и парка.

В конце 80-х в истории Максимовой дачи наступил период, когда предпринимались попытки сразу нескольких организаций решить проблему. Но всех останавливала необходимость вложения в усадьбу и парк крупных финансовых средств. По свидетельству работников Укрпроектреставрации, стоимость всех работ на ней в описываемый период составляла более 5 млн. рублей.

Тогда же велись переговоры с одним из представителей Русской зарубежной церкви о возможности строительства на территории усадьбы часовни. Она должна была служить делу примирения в гражданской войне красных и белых, двух русских православных церквей. Севастополь имеет полное право стать центром этого примирения, ведь именно здесь завершился главный, заключительный аккорд великой бойни, отголоски которой до сих пор потрясают современную историю, ибо не наступило примирение. К сожалению, и этот вопрос не был решен.

События, разворачивавшиеся вокруг Максимовой дачи в первой половине 90-х годов, были отмечены продолжавшимися попытками общественности Севастополя убедить власти города в необходимости немедленных действий по ее восстановлению. Однако распад СССР и последовавший за ним всеобщий кризис значительно усложнили решение вопроса.

На начало 90-х годов архитектурные потери Максимовой дачи, по скромным подсчетам специалистов, составили примерно 95 процентов.